Верить без доказательств в любом случае аморально

Вы, наверняка, никогда не слышали об Уильяме Кингдоне Клиффорде. Его нет в пантеоне великих философов — возможно, потому что его жизнь прервалась в 33 года, но я не могу вспомнить никого другого, чьи идеи более актуальны для нашей цифровой эпохи, тесно переплетенной сетями и ведомой алгоритмами машинного обучения.

Это может показаться странным, ведь мы говорим о викторианском британце, самая известная философская работа которого — эссе, написанное почти 150 лет назад. Однако реальность все-таки догнала ход мыслей Клиффорда. Его, казалось бы, преувеличенное утверждение «всегда, везде и для всех неправильно верить во что-либо при отсутствии достаточных доказательств» уже не гипербола, а реальность.

В «Этике веры» (1877) Клиффорд приводит три аргумента в пользу того, что верить ответственно, т. е. верить только тому, что в достаточной мере доказано и что мы тщательно изучили — наш моральный долг. Его первый аргумент проистекает из простого наблюдения, что наши убеждения влияют на наши действия. Каждый согласится, что наше поведение определяется тем, чтó мы считаем истиной, то есть тем, во что мы верим. Если я убежден, что на улице идет дождь, я возьму с собой зонт. Если мне кажется, что такси не принимают карты, прежде чем садиться в машину, я проверю, есть ли при мне наличные. И если я верю, что воровать неправильно, я заплачу за свои покупки, прежде чем уйти из магазина.

Получается, то, во что мы верим, имеет огромное практическое значение. Ложные убеждения о физических или социальных материях приводят к неадекватным действиям, которые иногда даже могут угрожать нашей жизни. Если бы певец R Kelly искренне верил в словам своей песни «I believe I can fly» («Я верю, что могу летать» - прим. перевод.), я гарантирую, что сейчас бы его с нами не было.

Но речь здесь не только о самосохранении. Как всякие социальные животные, мы влияем на окружающих, и ложные воззрения ставят под угрозу наших собратьев. Клиффорд констатирует: «мы все страдаем от необходимости поддерживать и защищать наши ложные убеждения и от неверных действий, к которым они приводят...». Если вкратце, подходить к вопросам воззрений безответственно — неэтично, потому что у нас, как у социальных существ, цена неверных убеждений очень высока.

На это естественно возразить так: действительно, некоторые из наших убеждений приводят к действиям, которые могут быть разрушительными для других, но большинство наших воззрений, вероятно, не имеет никаких последствий для наших сородичей. Утверждение Клиффорда,что во всех случаях ошибочно верить во что-либо при недостаточном количестве и качестве доказательств, кажется перебором. Я думаю, что критики были — когда-то были — в этом правы, но сейчас всё по-другому. В мире, в котором любая мысль может распространиться мгновенно, при минимальных затратах, на глобальную аудиторию, каждая из них может иметь последствия.

Если вы все еще считаете, что это преувеличение, вспомните, как убеждения, появившиеся в пещере в Афганистане, привели к действиям, погубившим множество жизней в Нью-Йорке, Париже и Лондоне. Или подумайте о том, насколько влияет на ваше каждодневное поведение весь этот поток бредней, льющийся через ваши новостные ленты.

Мы живем в цифровой глобальной деревне, в которой ложные убеждения затрагивают более широкую сеть людей, поэтому аргумент Клиффорда больше не является лишь гиперболой.

Второй аргумент, который приводит Клиффорд, это то, что наивные способы формирования убеждений превращают нас в неосторожных, доверчивых последователей. Клиффорд ясно высказывает эту мысль:

Интерпретируя предупреждения Клиффорда на наши переполненные связями времена, его мысль заключается в том, что неосторожная убежденность превращает нас в легкую жертву для разносчиков фальшивых новостей, теоретиков заговора и шарлатанов. И позволить себе стать хозяевами этих ложных убеждений является морально недопустимым, потому что, как мы видели, стоимость ошибки для общества может быть катастрофической. Эпистемологическая бдительность — это гораздо более ценная добродетель сегодня, чем когда-либо, поскольку потребность в просеивании противоречивой информации экспоненциально возрастала, и риск стать сосудом доверчивости — всего лишь в нескольких прикосновениях к экрану смартфона.

Третий и последний аргумент Клиффорда о том, почему вера без доказательств является морально неприемлемой, заключается в том, что при нашей способности передачи убеждений, у нас есть моральная ответственность не загрязнять колодец коллективного знания.

Во времена Клиффорда способ, которым наши убеждения были вплетены в «драгоценный запас» общественного знания, заключался, прежде всего, в речи и письме. Из-за этой способности коммуницировать, «наши слова, наши фразы, наши формы, процессы и способы мышления» становятся «общественной собственностью». Осквернять эту «реликвию», как он ее называл, добавлять ложные убеждения, аморально, потому что жизнь каждого человека в конечном итоге зависит от этого жизненно важного, общего ресурса.

Хотя последний аргумент Клиффорда звучит правдоподобно, снова кажется преувеличением утверждать, что всякая ложное убеждение, которое мы поддерживаем, является моральным оскорблением общественного знания. Но реальность, опять же, согласовывается с Клиффордом, и его слова кажутся пророческими. Сегодня у нас действительно есть глобальный резерв убеждений, в который кропотливо добавляются все наши обязательства: его называют «Большими Данными».

Вам даже не нужно быть активным пользователем Интернета, постить в Twitter или разглагольствовать на Facebook: все больше и больше того, что мы делаем в реальном мире, записывается и оцифровывается, и оттуда алгоритмы могут легко заключить, чего мы хотим, прежде чем мы сами дадим об этом знать. В свою очередь, этот огромный запас хранимых убеждений используется алгоритмами для принятия решений и для и насчет нас.

И это тот же резервуар, к которому обращаются поисковые сервера, когда мы ищем ответы на наши вопросы и приобретаем новые убеждения. Добавьте неправильные ингредиенты в рецепт Больших Данных, и то, что вы получите, будет потенциально токсичным продуктом. Если должно быть время, когда критическое мышление должно стать моральным императивом, а доверчивость — порочным грехом, то оно пришло.